|
Отныне поездки следуют в безумном ритме. Жак просит своего импресарио (Чарли Маруани) не отклонять никаких предложений и дает больше
трехсот представлений в год. Темп адский, тем более что он почти не спит, шатается по барам и кабачкам до поздней ночи, пьет пиво за
обсуждением мировых проблем и дымит сигарету за сигаретой. Любопытно, Жак Брель достигает положения звезды, в то время как новая и неожиданная волна уже готовится хлынуть на Францию, отправив в небытие шоу-бизнеса множество "надежных акций" мюзик-холлов, которые считались незыблемыми. Именно в апреле 1960 года Джонни Холлидей (также бельгиец) записал свою первую песню "T'aimer follement", в то время как несколькими месяцами ранее Даниель Филипаччи и Франк Тено выпустили передачу, которая станет кредо всего поколения: "Salut les copains". Эта музыка, то рок, то йе-йе, принимает вскоре форму общественного феномена, даже очень быстро. И в то время, как фирмы звукозаписи не восторгаются этим "новым веянием, пришедшим оттуда", Брель, который ничто не делает с оглядкой на других, бодро ездит за границу: Швейцария, Тунис, Испания, Египет, Израиль и вскоре Канада и СССР. Затем он записывает подряд пятый альбом и две пластинки на 45 оборотов на фламандском, поставив на место воинствующих фламандцев, которых "Les Flamandes" вывела из себя. Эта новая пластинка содержит несколько жемчужин: "L'ivrogne", "Marieke", "Le moribond", "On n'oublie rien", "Les prénoms de Paris", "Le prochain amour", "Les singes", "Vivre debout" (с Бартелеми Россо на гитаре) и откровенно слабую песню на фальшивый бразильский ритм: "Clara". Последнее испытание, после чего Большому Жаку более ничего не нужно было бы доказывать, будет иметь место в октябре 1961 года. В "Олимпии", конечно. В "Олимпии", где Джонни Холлидей только что вечер за вечером доводил свою публику до крайнего возбуждения, вплоть до поломки кресел, ударами бешеных твистов. Более чем грандиозный успех, коронование идола. Марлен Дитрих, долженствующая его сменить, заболевает, никто не хочет брать на себя риск сравнения с Джонни. Бруно Кокатрикс разбирает свой объемистый журнал адресов, все его подводят, дата премьеры приближается, положение становится критическим. В конце концов Брель соглашается принять вызов. Это в его духе, но так как его знают еще плохо, никто этого не сознает. В назначенный час он выходит в сцену и, поддержанный Франсуа Робером и Жераром Жуанне на двух пианино, а также большим оркестром "Олимпии" под руководством Даниеля Жанена, он атакует "Les prénoms de Paris", затем привязывает к себе двумя новинками: "Zangra" и "Les paumés du petit matin". В целом он предлагает публике шесть новых песен из пятнадцати включенных в программу: две уже названные, а также "Les bourgeois" , "La statue", "Les biches" и "Madeleine". Пресса поет дифирамбы, но есть еще мнение Пиаф, лучше уяснившей значение этого события: "Он отдает все силы до конца, потому что песня - это то, что может заставить его высказать его цель жизни, и каждая фраза доходит в чистом виде и оставляет вас немного оглушенными." Диск-гигант (его первый), записанный на концерте, даст отчет о событии, хотя и не соблюдая реальный порядок песен во время зрелища. Параллельно у Philips выходит пластинка, представляющая шесть неизданных песен, созданных по этому случаю, к которым добавятся две песни, записанные несколькими годами раньше: "Voir" и "L'aventure", которые были до тех пор доступны только на пластинках на 45 оборотов. Конец его контракта с Philips приближается, Жак Брель решает поработать с Эдди Барклеем. Пользуясь своим правом преимущественной покупки, Philips начнет процесс, который в конце концов разрешится полюбовно. Начало сотрудничества между двумя людьми может показаться удивительным, поскольку первый альбом, что они выпустили вместе, представляет шесть песен с последнего диска у Philips, а именно шесть неизданных с "Олимпии". Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что это версии песен, существовавших до тех пор только в концертной записи, переделанные в студии, с оркестром Франсуа Робера. Остаток альбома, напротив, содержит три неожиданности: "Rosa", "Bruxelles" и "Le plat pays", которая вскоре будет востребована всей Бельгией как вид национального гимна. По этому поводу, впрочем, Брель, слегка раздраженный, заявит: "Я не заставляю прощать "Les Flamandes", и я не писал "Le plat pays" для этого". Три другие песни завершают ансамбль: "Une île", "Chanson sans paroles" и "Le caporal Casse-Pompon". На этой стадии карьеры и творчества Жак Брель, кажется, уже пребывает в блаженном состоянии, и в последующие годы каждый альбом будет преодолевать трудность сравнения с предыдущим. Запись, уже необыкновенно точная и эффективная, становится настоящей ювелирной работой, где звучание слова приобретает такой же вес, как и смысл. Ритм, уже необычайный, жизни певца, еще ускоряется. Он множит турне, поездки, приключения с женщинами и профессиональную деятельность, которая уже сверхпрофессиональна. Так, он знакомится с управлением яхтой, затем с управленем самолетом; потом его видят поющим днем в Касси, около Марселя, и на следующий день - в Москве! Его ненасытная жажда жизни, кажется, не имеет границ и, узнав о чем-либо пробудившем его интерес или любопытство, он всегда "шел посмотреть" - одно из его излюбленных выражений. Кроме того, его великодушие не знает пределов, и хотя он никогда не объяснялся на эту тему, не будучи пустозвоном, он дал очень много бесплатных концертов, даже тогда, когда это могло принести ему неприятности; и бог тому свидетель. Два значительных примера среди других: когда в мае 1963 года Изабель Обре станет жертвой серьезного несчастного случая на дороге, который на долгие месяцы прервет карьеру певицы, Брель передаст ей пожизненные авторские права на "La Fanette"; также он предложит несколькими годами позднее права на "L'enfance" в фонд "Подснежник", созданный Лино Вентурой в пользу инвалидов детства. В этом весь этот человек. Он, которого часто сравнивали с Доном Кихотом Сервантеса, действительно является благородным рыцарем, полным моральной утонченности, которую некоторые осудили как старомодную. Неутомимо играя в чехарду с меридианами и выступая почти без перерыва от Португалии до Дании, от Турции до Канады, Жак Брель начинает жаловаться в интервью, которые он дает, на то, что его перегруженное расписание оставляет все менее свободы, чтобы писать. Почти не имеющий времени, чтобы остановиться и передохнуть, полностью посвятить время письму, он постоянно носит с собой школьные тетради, в которых он отмечает идеи, приходящие в голову, вычеркивает, марает и сражается со словами. Действительно, он никогда не работает над одной лишь песней, но в одно и то же время над несколькими сразу, возвращаясь беспрестанно к каждой, подбирая слоги, до тех пор, пока он совершенно не прочувствует их на губах. Часто говорили о чрезвычайной легкости Бреля в студии, сразу поющего непосредственно со всеми музыкантами и никогда не возвращающегося к песне после второго дубля. Но это объясняется тем же методом работы. Когда он считает, что песня закончена, он немедленно повторяет ее на сцене с аккомпаниаторами, которых он видит практически каждый день, так как они дают вместе около трех сотен концертов в год. Понемногу, на репетициях и в повторах, они приспосабливаются к его дикции, слова сами занимают свои места, и в один прекрасный день песня включена в концерт. Поэтому, когда Брель входит в студию, каждая фраза была произнесена и пережевана неисчислимое число раз, и двух первых дублей более чем достаточно для воспроизведения. Новый альбом, который певец готовит к середине 1963 года, не избежит привычной процедуры, и те восемь неизданных песен, что он содержит, уже предлагались публике во время выступления в "Олимпии" в марте того же года. Речь на этот раз идет о еще одной достаточно впечатляющей цепочке: "Les vieux", "Les bigotes", "Les fenêtres", "Les toros", "La Fanette", "J'aimais" , "La Parlote" и "Les filles et les chiens", бестактной и не особо интересной песне, которая немало поспособствовала тому, чтобы установить за автором репутацию женоненавистника. Несколькими месяцами позднее Брель ломает себе ногу, упав в результате неверного маневра на парусной яхте, которую он только что купил. Обездвиженный на три недели, он все свое время отдает писанию, и новый диск быстро подготовлен. Восемь песен, снова, потому что это идеальное число для пластинки диаметром 25 см: "Mathilde", "Le tango funèbre", "Titine", "Les bergers", "Jef", "Les bonbons", "Le dernier repas" и "Au suivant". В результате тех же сеансов записывается девятая песня, долго остававшаяся неизданной: "Les amants de coeur". Едва встав на ноги, Жак Брель немедленно возобновляет свою непрерывную деятельность, и в том же году его видят в Турции, в СССР (где его показывают по телевидению, факт, редкий для западного артиста), в Канаде, в Израиле и т.д. В Бельгии, конечно, тоже, где ему подряд присуждается Золотая Медаль города Брюсселя и Приз SABAM, бельгийского эквивалента SACEM. Но год 1964-й также отмечен последовательными уходами в мир иной с промежутком в 2 месяца господина и госпожи Брель, его родителей. Глубоко привязанный к матери, Жак болезненно реагирует. Через несколько месяцев новый концерт в "Олимпии", легендарный, так как он создает "Amsterdam" перед полностью ошеломленной публикой, которая в самом разгаре концерта устраивает овацию стоя, требуя повтора песни; единственный факт в анналах мюзик-холла со дня основания. Две другие неизданные песни также в программе: "Les jardins de casino" и "Les timides", которые обнаруживаются на пластинке, записанной на концерте и опубликованной тогда. Этот формат позволял вместить только восемь песен, семь из пятнадцати, спетых Брелем в тот вечер, остались до сего дня неизданными. Что сказать про Жака Бреля отныне, если он только что обосновался на верху пирамиды, и это первое место останется у него до тех пор, пока он не решит сам сделать его вакантным. На следующий день после премьеры у критиков не хватает эпитетов, чтобы описать то, что произошло накануне вечером в зале на бульваре Капуцинов. Каждый стремился перещеголять других, и Анри Кикере в "Либерасьон" наиболее адекватно анализирует происшедшее: "Жак Брель из тех немногих, кто сумел примирить непримиримых: понравиться фанатам йе-йе и сохранить восхищение любителей настоящего шансона." Диск "Olympia 64" получит также Приз Франсиса Карко Академии Звукозаписи, и Брель будет коронован журналом "Мюзик-Холл" как лучший французский певец. Книга, написанная Жаном Клузе, посвящена ему в серии "Поэзия и песни" от Сегер, и Трене, о ком Жак всегда говорил: "Это наш мэтр во всем", объявит: "Я восхищаюсь Брассенсом и Брелем; но Брассенсом меньше после появления Бреля. По моему мнению, Брель более важен." Соперничество в чистом виде, хотя два певца давно друзья и были ими уже в то время, когда "Gorille" насмехалась над "аббатом Брелем". Дойдя до этой точки, можно спросить себя, могла ли еще профессия певца принести что-то этому человеку, беспрестанно жадному до открытий и новых испытаний? Вне всякого сомнения, тем более, что его новая страсть, самолет, поглощает его все более и более. Но невозможно всегда оставаться с триумфом. Слишком много сомнений касательно всего мира, так как люди имеют между собой недоверие, как волки. Тогда, прежде чем сообщить, что он счел нужным окончательно оставить сцену, Брель выпускает пластинку, которая является настоящим шедевром. "Ces gens-là", "Jacky", "Grand-mère", "L'âge idiot", "Fernand" и "Désespérés". Ни одной песни, портящей ансамбль, ни одной также, которая не была бы отмечена печатью самого черного отчаяния. "...Я знаю его дорогу, что он прошел Уже более ста раз, более ста раз, но наполовину..." ("Désespérés") Прощания будут проходить долго, так как певец имеет столько подписанных заранее контрактов, что он будет почти год расплачиваться со всеми, набив до предела зал в "Олимпии" почти на месяц, и Карнеги-Холл в Нью-Йорке, и Альберт-Холл в Лондоне, он сделает свое последнее выступление 17 мая 1967 года в маленьком кино Рубэ. Приветствуя последний раз толпу, которая устраивает бурную овацию стоя, он скажет слова потрясающей простоты: "Спасибо. Это оправдывает 15 лет любви". Отклоняя идею надгробных памятников, Брель не хочет, чтобы имелся прощальный концертный диск, ведь он нас предупредил, что если он оставил сцену, он не отказался тем не менее от песни, он выпускает несколькими месяцами позднее новый студийный альбом, где такие сильные песни, как "Mon enfance", "La chanson des vieux amants", "Mon père disait", "Le gaz" и "Le cheval", соседствующие с вещами немного более снисходительными, как "A jeun" или "Fils de..." Надо отметить, что три песни из десяти ("La la la...", "Les bonbons 67" и "A jeun") сделаны комическими, это является достаточно необычной пропорцией для Бреля. Десятое место альбома отдано заглавной песне фильма "Les coeurs tendres". Жак Брель обращается в настоящее время к кино и в течение 6 будущих лет будет играть в десяти фильмах, из которых два, "Frantz" и "Far-west", он снимет сам. Эти фильмы часто являются поводом для песен, включенных в ход истории, часто очень коротких. Две наиболее интересные из них: "La chanson de Van Horst" и главным образом "L'enfance", которая является одним из ключевых произведений Большого Жака, объединены своей раритетностью с "Pourqoui faut-il que les hommes s'ennuient?" Последний альбом, на котором такие песни, как "J'arrive", "Je suis un soir d'été", "L'éclusier", "Regarde bien petit" и "L'Ostendaise", звучит как граммофонное завещание. "Есть два типа людей, Есть живущие И те, кто в море." ("L'Ostendaise") Брель нас оставляет окончательно, кажется. Он поставит "Человека из Ла Манчи" несколькими месяцами позднее, "La quête" из которого окажется подведением итогов всей жизни; но вскоре мы узнаем из болтливых газет, что он уехал, чтобы потеряться между небом и водой на солнечных островах. Слухи о болезни, плохо уточненные и плохо опровергнутые, на его счету. Несколько раз сообщали о смерти; затем молчание ниспало на все это волнение, и понемногу новости становились все более редкими. Конечно, прежде чем взять курс в простор, он перезапишет для Barclay несколько лучших песен периода Philips: "Ne me quitte pas", "Marieke", "On n'oublie rien", "Les Flamandes" , "Les prénoms de Paris", "Quand on n'a que l'amour", "Les biches", "Le prochain amour", "Le moribond", "Je ne sais pas" и "La valse a mille temps"; но это будет плохим утешением для сердец всех тех, кто чувствуют себя сиротами после его ухода. И затем, осенью 1977 года, обрушивается новость, до прихода которой у всех, кто еще верил, разочарования без надежд были весьма болезненными: Жак Брель в студии, на пути к тому, чтобы записать новый диск. Редкое событие в звукозаписи будет так ожидаться. Миллион предварительных заказов и всяческих хитростей Cheyennes, для которой распределение взорвалось как шариковая бомба - во всех направлениях одновременно. Люди выстраивают очереди на улицах, как перед булочными во времена войны или голода. Некоторые музыкальные магазины даже вешают объявление "Бреля нет", хотя альбом еще не вышел. И вскоре - сотни тысяч пластинок, кусочек черного винила, наполненный словами, которые сжимают горло. Голос, прибывший издалека, вдруг предъявляет счет за смерть Жореса, говорит нам о Жожо и о невыносимом огорчении, что он видит друга плачущим, или о паре, упавшей в пепел посреди грохота и волнения аэровокзала Орли и равнодушия спешивших пассажиров. Диск, где в каждый момент чувствуется срочная необходимость вырвать еще несколько фраз у наступающей смерти, прежде чем прекратить игру "по постановлению судьи" ("Vieillir"). Диск, после которого человек может только молчать, когда последнее слово будет заглушено слезами тех, кто теперь должен научиться стоять на ногах без него: "Хочешь, чтобы я сказал тебе: Стон не в почете У Маркизов" |